Почему-то вообще в этой жизни разным негодяям всегда везёт гораздо больше, чем приличным людям.

Гриб

В середине Москвы, там где все думают, что Кремль, стоит огромный Гриб.

Этот Гриб испускает из себя такие галлюциногены, что всем кажется, будто бы вокруг сияют золотые купола, гум-цум, чистые пруды и большой театр.

На самом же деле, в Москве стоит всего пять-шесть покосившихся избушек, в которых живёт начальство, остальные же москвичи живут в землянках, это которые зажиточные, а так в основном под кустиком или в ямке. Но сами москвичи про это совершенно не догадываются. Например, живёт человек в овраге под ивовым кустом, а Гриб ему внушил, будто бы это пятикомнатная квартира на новом арбате. И человек от этого становится такой довольный, что хуй ещё станет с вами разговаривать.

Только иногда ночью, если подует сильный ветер, и галлюциногены уносит в сторону домодедова, москвичам снится, что на груди у них сидит крыса и лижет им губы. Так вот, как раз эта крыса и есть самая настоящая, а всё остальное — Наёбка.

Если умный человек приедет в Москву в противогазе, он сразу заметит, что никаких трёх вокзалов там нет, а есть одно только жолтое одноэтажное здание, даже без буфета. Перед зданием пасётся корова, а мимо коровы проезжает в трёхколесном мотоцикле урал-с-коляской мэр-лужков в засаленой кепке и везёт домой спижженый в соседнем колхозе стожок сена, небольшой, но плотно утрамбованный.

Только даже самый умный человек вряд ли успеет все это увидеть, потому что его сразу же арестует милиция, отведёт его в дурдом, и там его накачают такими лекарствами, что он уже без всякого Гриба будет видеть одни золотые купола. С этим в Москве строго.

Большинство жителей в Москве ненастоящие, они даже не умеют разговаривать — это хорошо знает любой приезжий. Да и сами москвичи между собой никогда не разговаривают: настоящие брезгуют ненастоящими и наоборот.

Впрочем, для справедливости нужно сказать, что в Москве не всё галлюцинация, а то это давно бы заметили из космоса.

Есть коечто почти настоящее: я, например, однажды сидел в каком-то парке и любовался на петра-первого работы скульптора церетели на фоне храма Христа- Спасителя. Тут вдруг подул ветер, и пётр-первый вместе с корабликом ёбнулся прямо на храм. Тогда-за горизонта вышел колышущийся мужик в полнеба, с гаечным ключом и монтировкой, всё быстренько поставил на место, нахлобучил на петра-первого треуголку, которая закатилась было в москва-реку, поправил какие-то увеличительные линзы и снова ушёл за горизонт — вероятно, чинить петропавловскую крепость, которая вообще по два раза на дню валится в неву.

И снова надулись на кораблике петра-первого паруса в одну сторону, а флаг — в другую, ухватился царь-пётр за игрушечный штурвальчик, ощерил кривые свои зубищи, и стало даже ещё пиздатее, чем раньше, если только это вообще может быть.

Сотовый Робот

Когда москвич идет по улице с сотовым своим телефоном, который выдали ему при рождении и положат ему в гроб после смерти, он обязательно говорит в свой телефон: «Я иду».

Если он садится на скамейку, он обязательно скажет: «Я сел на скамейку».

Потом скажет: «Вот я встал и пошёл».

Понятно, конечно, что никакой живой или мёртвый человек такие сообщения слушать бы не стал, поэтому на обратном конце телефона сидит Робот, Которому Всё Интересно. Этот робот, например, от сообщения «я иду» страшно волнуется, кричит: «Да ну нахуй!!! Да не может этого блять быть!!! А куда идёшь? А откуда? А когда придёшь? Ну? Ну?!!! Да это же просто охуеть можно!!!»

Особенность этого робота заключается в том, что ему на самом деле страшно интересно. Потому что это у него такая одна-единственная Функция. Если ему вдруг станет неинтересно, то его просто-напросто выключат, и пиздец.

Город Пушкин

В городе Пушкин по радио передают только оперу евгений онегин, а по телевизору показывают только фильмы станционный смотритель и капитанская дочка. В последних известиях рассказывают про то, что Пушкин делал в это время в тысяча восемьсот двадцать первом году, потом в двадцать втором, и так далее.

Один мальчик из города Пушкин однажды тайком спаял детекторный приёмник и четыре часа подряд слушал передачи из других городов. За четыре часа они не сказали про Пушкина ни одного слова. У мальчика от этого пошла из носа кровь, а ночью к нему приходил Пушкин и стучал на него палкой, и от этого мальчик стал Дебил. Он теперь ходит под себя и занимается онанизмом. Из-за этого у него на ладошках выросли Волосы.

После этого случая все приёмники в городе запретили и оставили только кухонные радиоточки.

Все детсады, и магазины, и кафе в городе называются или золотой петушок, или царь-гвидон, или просто пушкин. Назвать какое-нибудь кафе, например, «Мцыри» — это всё равно, что посередине Петербурга построить кафе «Спартак»: и двух минут не простоит — сразу же загорится и обрушится.

По всему периметру город обнесён частоколом из статуй Пушкина в Цылиндре, только в одном месте есть ворота с КПП. На этом КПП всем приезжим мужчинам выдают гостевые бакенбарды, потому что ходить по городу Пушкин без бакенбардов считается непристойно — с голой жопой и то приличней. Гостевые бакенбарды все неестественных цветов: голубые, оранжевые, зелёные. К человеку в таких бакенбардах на улице обязательно подойдёт милиционер и потребует рассказать пятую главу евгения онегина. Если приезжий рассказал всё правильно, ему выдают специальный значок с профилем Пушкина, и больше его милиция не трогает. Если же приезжий спотыкается даже на буря-мглою, милиционер ведёт его в отделение. Там ему крепко приклеивают к голове белый парик и выгоняют на улицу. С этой минуты он считается дантесом, и если даже ему удастся вырваться от пушкинистов и приползти с выбитыми зубами и почти уже совсем без ног назад в отделение, чтобы проситься в камеру, милиция всё равно его не пустит — притворится, будто у неё переучёт. А сама будет смотреть в глазок, как пушкинисты добивают дантеса арматурой.

Работать в городе Пушкин считается неприлично, там все сочиняют стихи. Стихи можно сочинять только такие, которые не отличаются от стихов Пушкина. Если хоть одна запятая в стихотворении отличается, такого поэта сразу запрещают. После третьего запрещения поэта обривают наголо, одевают в Жолтую Кофту, приклеивают к губе папироску и ставят на Главной Площади. И все жители города должны дать такому поэту Щелчка. Если поэт после этого останется в своём уме, его ведут на Чорную Речку, которая везде вокруг города, дают ему в руку пистолет и говорят: «А теперь стреляйся, сука! Сам!». И уходят.

Поэт, если не застрелится, живёт на Чорной Речке, пока у него не отрастут бакенбарды, но и потом ему даже нищий на автостанции копеечку не подаст.

Как-то один такой поэт объелся на болоте ядовитых лягушек, и к нему будто бы вышел сам Пушкин и продиктовал Секретную Двенадцатую Главу, но поэт ни одного слова не запомнил и наутро повесился.

Единственным правильным изданием Пушкина в городе считается шеститомник тысяча девятьсот семьдесят первого года из библиотеки журнала огонёк, голубенький. Остальные все издания они сжигают, если увидят.

Однажды в город приезжал профессор с острова Москва и рассказывал, что Пушкин в некоторых стихотворениях ругался Матом. Пушкинисты ничего ему на это не возразили, только прищурились. А с профессором ночью потом такое случилось, что даже милицию наутро тошнило два часа.

По мнению жителей, город Пушкин — это остров посреди Чорной Речки, которая — вытекает из самой середины города Петербурга и покрывает весь мир. Из Чорной Речки на берег города Пушкин лезут Скользкие Гады и дантесы. Ещё в ней живёт Чудовище Бенкендорф. Однако Чудовище Бенкендорф не может надолго вылезать из воды, потому что у него кожа быстро сохнет и трескается. Хотя рассказывают, будто однажды в дождливый день Чудовище Бенкендорф пробралось в городской сад и подкопало носом Дуб Зелёный. От этого Дуб Зелёный засох и будет стоять Мёртвый, пока не придёт Настоящий Пушкин.